Капитан Ульдемир. Властелин [сборник Литрес] - Владимир Дмитриевич Михайлов

Я советник Жемчужины Власти.

Он говорил свободно, но с уловимым акцентом. Возможно, так говорили в каких-нибудь дальних донкалатах. Но речь его была речью образованного человека, и это позволило Лезе почувствовать себя более спокойно: она считала, что люди образованные не любят делать зло – хотя в этом была, к сожалению, далека от истины.

Представившись, он сделал паузу, как будто ожидая вопросов. И Леза действительно спросила:

– Вы ее любите?

Он сперва высоко поднял брови, потом засмеялся:

– Вопрос на засыпку… Думаю, что да.

– Разве об этом нужно думать?

– Бывает и так, – сказал он. – Обо всем в жизни приходится думать. Вот вы наверняка успели уже многое передумать, оказавшись здесь.

– Нет, не очень, – сказала она. – Я недавно проснулась.

– Да, мы усыпили вас основательно, – признался он, хотя, кажется, без особого сожаления.

Так она и предполагала: если она не станет задавать главных сейчас вопросов, он сам заговорит об этом, и для нее так будет лучше.

– Да, – сказала она в ответ, – мне показалось, что кофе был с привкусом. Но я подумала – может быть, она так его готовит.

– Ну да! – сказал Ульдемир. – Станет Ястра сама готовить кофе, как же! Это моя обязанность у нас в доме.

– А я всегда варю сама, – сказала она.

Протянулась пауза.

– Ну, – сказал Ульдемир, – что же вы ничего не спрашиваете?

– Я думаю, что вы объясните сами; вы ведь обещали.

– Вы трогательный человек, – усмехнулся он. – Считаете, что обещания даются для того, чтобы их выполнять.

– А как же иначе?

– Иначе может быть по-всякому. Ну хорошо. Итак, мы усыпили вас – если быть точным, то это сделал я, но решали все. И поместили вот здесь. И вам придется пробыть тут… некоторое время.

– Вы сделали нехорошо, – сказала она. – Изар… Властелин будет беспокоиться, потому что он меня любит. А ему сейчас нужно быть очень спокойным.

– Пусть он лучше волнуется и совершает правильные поступки, чем остается спокойным – и делает ошибки.

– Разве Властелин может ошибаться?

– Последнее время он только это и делает. И к сожалению, его ошибки угрожают самому существованию Ассарта. На это мы не могли согласиться.

– Кто – вы?

– Те, кто знает об истинном положении вещей.

– Вы – те, кто вокруг Ястры?

– Можно сказать и так.

– Значит, дело все-таки во мне?

– Да, во многом все упиралось в вас.

– Но ведь она говорила, что он ей не нужен! Она лгала?

– О чем вы, Леза?.. Ах вот что! Нет, дело совершенно не в этом. Ваше счастье с Изаром никому не мешает само по себе, и я надеюсь, что, если все закончится благополучно, оно продлится у вас долго-долго. Нет, Ястра совершенно не ревнует.

– Но тогда я не понимаю…

– Мы так и думали, что вы не понимаете. Дело в том, Леза, что Властелин очень верит вам. И наверное, в этом он прав – в том смысле, что у вас нет никаких задних мыслей, вы искренне любите его и стремитесь ему помогать от всей души.

– Вы правы, – сказала она.

– Он следует вашим советам.

– Он считает меня своей женой.

– А советам жены надо следовать, не так ли? Знаете, я в этом не так уверен… но это, в конце концов, мое собственное мнение, и Властелин, конечно, волен считать иначе. Беда не в этом, Леза. А в том, что вы даете плохие советы.

– Но я ведь не даю никаких советов! Просто, когда он спрашивает, я говорю то, что думаю.

– Вы? Или кто-то другой думает?

– То есть… А, вот что. Ну, мне приходится иногда слышать, что думают и другие люди, что они говорят. И нередко их мысли кажутся мне верными.

– Например, мысли Задиры, верно?

Леза нахмурилась:

– У меня с ним никогда ничего…

– Да господи! Вас постоянно сносит не на тот курс. Как по-вашему, Задира – хороший человек?

– Я уверена.

– Вот тут вы ошибаетесь. Он человек очень плохой. И вовсе не тот, кем вы его считаете.

– Кто же он, по-вашему?

– Я могу сказать, но вы вряд ли поймете. Если я назову его эмиссаром Заставы – это что-нибудь прояснит для вас?

– Что это такое?

– Ну вот видите… Леза, сейчас и вы, и Властелин, и весь Ассарт, и остальные семнадцать миров не по своей вине оказались втянутыми в игру, где они лишь пешки. И очень немногие знают, кто и зачем двигает фигуры. Задира, как его здесь принято называть, – один из тех, кто знает. Знаем и мы. С вашей подачи Изар принимал неверные решения. Мы надеемся, что губительные последствия их можно еще предотвратить, хотя, может быть, уже поздно. И во всяком случае, нам надо было сделать так, чтобы вы больше не передавали ему того, что вам внушает Задира.

– Но я же совершенно не знала! И сейчас не уверена…

– Вам ничего другого не остается, как поверить мне. Ассарту, Властелину сейчас нужно, чтобы вас не было рядом с ним, хотя сам он, конечно, уверен в обратном.

– Вы так думаете? – живо спросила она.

– Я это знаю. Мы боимся даже, что ваше исчезновение подействовало на него сильнее, чем мы предполагали. Он и на самом деле очень вас любит. Так что мне даже завидно.

– Это потому, что я его очень люблю. Если бы вы кого-нибудь любили очень сильно, вам ответили бы тем же самым.

– Хотелось бы, чтобы это было так, хотя, по-моему, чаще получается наоборот… Одним словом: какое-то время вам придется провести здесь. Не в этой обстановке, конечно: мы тут немедленно все устроим, чтобы вам было удобно, вы подумайте и скажите, что вам здесь нужно, чтобы вы чувствовали себя – ну, не как дома, конечно, но более или менее нормально. Будете заказывать завтраки, обеды, ужины – готовить для вас будут повара Ястры, это великие мастера своего дела.

– О, это меня не очень волнует, дома я стряпала главным образом для Изара – чтобы он мог вкусно поесть.

– Некоторое время ему придется обойтись без ваших яств.

– Какое это время – некоторое?

– Точно сказать не могу. Но – к счастью или к беде – все будет решаться очень скоро. Могу обещать только, что, если дела пойдут плохо и нам придется спасаться, мы не бросим вас здесь. И вы сможете разделить с Изаром его судьбу. Если захотите.

– Я не захочу ничего другого.

– Ну вот, я, кажется, объяснил вам все, что мог. Я понимаю, что вы чувствуете себя не наилучшим образом и ваши мысли о нас далеки от добрых. Что поделать: вы сами попали в беду и потащили за собой очень многое. Так что, по сути дела,